Зашла на случайный дневник и нашла вот какой рассказ...
Прочитав стало очень страшно и больно...
читать дальше"Вопреки всему"
Когда ты что-то чувствуешь, ты хочешь это сказать, но слов нет. Ты пытаешься подобрать слова, аккуратно выбирая нужные из огромного их количества. Параллельно думая нужны ли эти слова. Ты тратишь уйму времени, прежде чем найдешь нужные слова, а потом боишься их произнести. Тешишь себя мыслью, что слова не нужны. Когда из-за этого кого-то теряешь, то понимаешь, что эти слова были нужны, очень нужны. Ты клянешься, что никогда этого не забудешь, но, когда снова начинаешь подбирать слова, ты забываешь. И снова ты кого-то теряешь… иногда себя.
Я стоял посреди комнаты и тихо шептал:
- Я не хочу! Не могу… просто не могу! – а кровь медленно стекала от запястья к кончикам пальцев, где собиралась в маленькие бордовые ягодки, которые словно нехотя отделялись от пальцев и летели на пол, оставляя на ковре темные пятнышки.
Красные от недосыпа глаза снова заслезились, я сел на диван и откинулся назад. Уставившись в потолок, я тихонько заплакал, уже не было сил сдерживаться. Глаза заволокла прозрачная слеза.
- Я же обещал! Я не должен! Не могу! – я вскочил с дивана и ринулся в ванную, багровые капельки мелким дождиком оставляли свой след.
Я опрокинул голову в раковину и включил воду. Ледяной поток воды окатил меня, и я наконец-то обрел то, в чем нуждался, - разумные мысли. Я облизнул губы и почувствовал на них солоноватый вкус – слезы. Отойдя от раковины, я уперся спиной в стену и в очередной раз посмотрел на зеркало, где карминовой помадой было выведено: “Я не люблю тебя. Прощай!”. Этой надписи было уже две недели.
Единственное, что мне сейчас хотелось, это лечь в наполненную теплой водой ванну и забыться.
Но я не мог. Не имел права. Я обещал. Я потянулся за полотенцем, чтобы перевязать запястья…
В глазах вдруг потемнело и я, без сознания, рухнул на кафельный пол ванной, увлекая за собой полотенца и халаты.
Я летел в трубу, трубу без начала и конца. Я падал. Вокруг меня слышались какие-то голоса, которые я не мог разобрать. Вдруг я упал на какой-то постамент, я ощущал холод камня, меня окружили четыре фигуры, с размытыми лицами, я видел их сквозь закрытые веки, я просто ощущал их. Они что-то говорили на непонятном мне языке… или это были человеческие слова, но они были словно замедленны.
Я чувствовал, что они спорят. Вот один что-то доказывает другому, а третий останавливает первого и что-то произносит, а четвертый смотрит на меня и мне кажется, что это женщина. Я как будто ощущаю всем телом этот теплый материнский взгляд, который обволакивает и проникает в меня.
Она смотрит мне в закрытые глаза и произносит всего одно слово, остальные фигуры замолкают. Она гладит меня по голове и что-то шепчет, явно надеясь, что я пойму. Я не понимаю…
Она снова что-то говорит, и я опять проваливаюсь в темноту.
С трудом открываю глаза, вокруг все белое. Первое, что я думаю: “Почему рай? Я не достоин…”, но потом, глаза начинают различать мелкие детали, и комната перестает быть такой белой, везде, на стенах и на потолке, появляются темные разводы. Я понимаю, что я в больнице, точнее, в реанимационной. Пытаюсь подвигаться, тело словно онемело, а на позывы откликнулась только левая рука, грозно пошевелив пальцем.
Вдруг я слышу шаги и пытаюсь найти взглядом дверь, нахожу. Жадно впиваюсь взглядом в дверь, собираясь увидеть человека, первый раз в новой жизни.
Дверь открывается и в комнату проходит девушка в бело-сером, от частой стирки, халате, держа в руках стакан с водой. Она медленно поднимает опухшие и раскрасневшиеся от слез глаза на меня… и стакан выскальзывает из ее рук.
Он падает так, словно его падение снимают. Красиво переливаясь в лучах солнца, проникших в комнату из окна, он летит по направлению к полу, явно не спеша туда. Он ловит лучи солнца и комнату наполняют солнечные зайчики, один из них появляется прямо на ее лице, а другой начинает слепить мне глаза. Я смотрю на ее лицо и пытаюсь что-то сказать, но солнце светит мне в лицо, на глазах непроизвольно появляются слезы, а горло вдруг пересыхает.
- Зачем? Лешка, зачем? – на глазах ее появляются слезы. – Если бы я не пришла вернуть ключи, то чтобы было?
Я пытаюсь смочить горло слюной, но она не выделяется и все, что я выдавливаю из себя – это одно слово: “Воды”. Короткое “Сейчас” и она исчезает за дверью, а я начинаю думать, не сошел ли я с ума и не были ли это галлюцинации.
Но я не успеваю объявить себя сумасшедшим потому, что от дверей она уже идет ко мне с новым стаканом воды в руках. Садится рядом со мной на больничную койку и осторожно поит меня. Я вижу, как из ее глаз льются слезы.
- Лешка, почему? Ты же обещал мне! – она ставит опустевший стакан на тумбочку и снова поворачивается ко мне, а я пожираю ее взглядом.
Мне так не хватало ее. Не хватало ее глаз, ее волос, ее голоса. Не хватало ее присутствия рядом, когда по всему моему телу разливалось спокойствие от одного взгляда от нее. Мне и сейчас этого не хватает. Я уже не могу спокойно смотреть на нее, не могу просто погладить ее чудесные волосы и заглянуть ей в глаза. Не могу спокойно слушать ее голос. Теперь она не моя!
А она когда-нибудь была моей? Я не знал ответа на этот вопрос и сейчас не знаю. И я не знаю, что мне сейчас делать, что говорить. Я боюсь сделать что-то… Сказать не то…
- Не знаю, – я попытался произнести это спокойно, но дыхание мое сбилось и сердце вновь заколотилось в сбитом ритме.
- Ты же обещал, мне! Лешка, ты обещал!
- Да я обещал, но когда я обещал, я не знал всего.
- Чего ты не знал?! – она смотрела на меня так, словно я уже умер, а слезы ее катились по лицу и легко падали мне на руки, я ощущал их мягкие падения. – Чего?
- Я ничего не знал… и ничего не знаю.
- Ты знал, что я не выдержу твоей смерти… только не твоей.
- Почему же не выдержишь? Ты же не любишь!!!
- Я не знаю!
- Прошло больше месяца, а ты не знаешь? Ты встречалась с другими и ты не знаешь?
- Я не знаю!!! Я не могу понять… я не знаю… - она заревела в голос и упала на меня, обхватив меня руками.
Она ревела, а я боялся что-то сказать. Из моих глаз текли слезы, и я снова ощущал их солоноватый вкус.
- Я просто потерял сознание… - я попытался обнять ее, но руки не слушались меня.
- Что? – она чуть приподняла лицо от моей груди.
- Я вспомнил свое обещание и пытался остановить кровотечение, но потерял сознание.
- Лешка…
- Прости… - я наконец-то совладал со своим телом и осторожно обнял ее, внутренне боясь, что она вырвется из моих объятий. Она тихо лежала на мне и молча глядела мне в глаза.
- Это правда?
- Я когда-нибудь тебе врал?
- Нет.
Сумерки. Я лежу на этой кровати, рядом лежит она, так мило прижавшись ко мне всем своим телом. Ее голова на моей груди, а запах ее волос щекочет мне нос. И все бы хорошо, но я смотрю на небо сквозь решетки на окнах реанимационной палаты и просто пытаюсь понять себя. Я больше не могу ее заставлять… не имею права… хотя… наверное… все же немного, но имею.
Мне опять грустно и одиноко, и так хочется встать из постели и сесть на подоконник, увидеть хотя бы одну звезду, но я боюсь потревожить ее сон.
Я смотрю на нее… Длинное светлое каре и почти детское лицо, хотя она уже не ребенок, она уже давно не ребенок, но в ней все время живет то дитя, о котором ей пришлось забыть, чтобы выжить. Сильная в своей слабости и слабая в своей силе.
Полная опасных противоположностей. Ангел и дьявол.
Я закрыл глаза… Воспоминания настойчиво заполняли все мысли…
Яркая молния светлых ее волос проносится мимо и ее почти незаметно, так быстро она движется. Ничего не видно кроме ее светлых волос… это первая встреча…
Потом… проходит полгода… и я уже первый раз разглядываю ее лицо, ненастойчиво, а заинтересованно… эти глубокие, темно-карии, почти черные глаза таят в себе столько неизведанного и столько опасностей, столько мистики и столько вопросов, что мне становится интересна обладательница этих прекрасных глаз.
Проходит еще полгода… непостоянная, но умная девушка, обладающая таким количеством плюсов, с которым может соревноваться только количество необъяснимых явлений этой огненной натуры. Независимая, привыкшая полагаться только на себя… ребенок с глазами взрослой женщины… я понимаю, что меня влечет к ней… но останавливаю себя.
И вот мои воспоминания подходят к переломному моменту… Новый год.
Праздник… это не только Новый год, но и Новый век, Новое Тысячелетие…
Перелом… не только во времени, но и в моей судьбе… я не буду говорить за ее судьбу… я не буду думать за нее и говорить за нее… я просто вспоминаю.
Одиночество и грусть! Всепоглощающая грусть. Одиночество, несмотря на всех кто находится рядом со мной… пустота… ничего внутри… я иссяк. Нет ничего, ради чего осталось бы жить. Я и не живу, существую. День изо дня повторяется все… во мне погас тот огонь, который позволял мне жить…
Новый год… праздник. Должно быть весело? Но не мне… ничего. Я просто сижу на подоконнике, обхватив руками колени, и смотрю в небо. Ищу на ночном небе звезды, которых там нет. Но я цепляюсь за это и сижу так уже полчаса. Так и не найдя звезд я уже нахожусь в состоянии близком к истерике. Полная безысходность. Хочется плакать.
И тут заходит она... просто подруга... ничего больше... симпатичная, умная, но я никогда не думал о ней, как о той, которую можно любить... тогда я так ни о ком не думал.
Она подходит ко мне, в сумраке ночи, я вижу ее лицо. Она берет меня за руку, что-то говорит, гладит меня по голове. Ее лицо оказывается на одном уровне с моим, она тянется ко мне, а я останавливаю ее.
- Мы не совершаем ошибку? - она смотрит на меня и в ее глазах читается поиски ответа.
Я снова задаю вопрос. Она смотрит мне в глаза...
- Не знаю, – притягивая меня к себе, целует в губы...
И когда ее теплые, сладкие губы, наконец, освобождают меня... я начинаю плакать...
Все выливается наружу... горечь, радость, одиночество... а она обнимает меня и что-то шепчет
на ухо... от этого становится так приятно и спокойно... теперь у меня есть кто-то... и я не одинок.
В течение полугода мы были вместе… полгода. Не такой уж и большой срок, но не такой уж и маленький. Полгода… сейчас, это так мало. За эти полгода я влюбился в нее, хотя и старался этого не сделать. Не хотел боли… но… “сердцу не прикажешь”. Любовь. Опять…
И вот… я иду домой… в руке огромный букет цветов. Все-таки полгода – это уже дата. Открываю дверь. Жду. Тишина. Полная. Никого.
Я обхожу все комнаты… ее нет. Захожу в ванную, положить цветы в воду… и медленно сползаю по стене… потом плачу… громко… Больно… очень больно.
Я ничего не понимаю - Почему? Что я сделал не так?
Я ударяю в стену… но не чувствую боли. Внутри боль намного острее.
Снова смотрю на зеркало…
“Я не люблю тебя. Прощай!”
Медленно открываю глаза… вот она. Тихо дремлет. А во мне, снова та боль, проснулась. Я провожу рукой по волосам. В тишине, слышу, как стучит сердце. Мое сердце. Яростно выстукивая. Словно рота солдат шагает. Раз! Два! Раз! Два!
Закрываю глаза…
Первый поцелуй… не мне. Больно.
Друг? Кто? Я – друг? Вряд ли…
Люблю тебя… Я тебя – нет!
Парень… симпатичный… Его поцелуй. Больно.
Ты вернешься? - Нет…
Я буду ждать! – Не жди…
Боль! Боль! Боль!
Бритва… Кровь…
Нет боли…
Тьма!
Кромешная…
Снова открываю глаза. Теперь от настойчивого шепота.
- Лешка! Лешка!
- Да?
- Что с тобой?
- Ничего!
- Но… ты весь дрожишь…
- Не важно.
- Лешка… Лешка! Не умирай… я не выдержу…
- …
- Лешка… прошу тебя… я не смогу без тебя…
- Сможешь…
- Лешка… не смогу…
На ее глазах слезы, а я даже немного счастлив. Не знаю, что сказать. Знаю, что если скажу ей уйти, то она уйдет… и не вернется… никогда. Хочу так сказать, но не могу. Слишком больно об этом думать. Я снова плачу… и сквозь слезы говорю:
- Я люблю тебя…
В ответ тихое… шепотом…
- Я знаю…
Я снова дома. Лежу в постели, она на кухне. Что-то готовит.
Врачи сказали, что дома мне будет легче и она забрала меня.
Забота. Почти материнская… даже без почти. Убралась в квартире. Вымыла всю посуду… продукт плодотворной, холостяцкой жизни. Постирала одежду. Начисто вымыла зеркало в ванной… словно ничего не было.
Смотрю на свои запястья. Бинты.
“Я не люблю тебя. Прощай!”
Было… все было.
Она заходит, в руках поднос, на подносе кружка.
- Выпей…
- Что это?
- Бульон куриный…
- Ты меня лечишь? – я улыбаюсь, приятно.
- А что с тобой еще делать? – она протягивает кружку и садится рядом со мной на постель.
Задумываясь, беру в руки кружку… Теплая, даже горячая.
- Ну, например, можно… - отпиваю из кружки. Теплый бульон, чуть обжигая язык, согревает меня. Прикрываю глаза… почти чувствую, как тепло медленно расползается по всему тело.
- Что можно?
Я не открывая глаза, тихо произношу:
- Поцеловать… - и все во мне словно обрывается. Дурак! Что ты делаешь? Зачем…. Зачем ты это сказал? Дурак!
И тут меня словно обжигает… ее губы касаются моих. Чувство, не сравнимое ни с чем. Боль и одновременно удовольствие! Все смешано. Все мысли собираются в кучу и уносятся в неизвестном направление. Что это? Сон? Глаза произвольно начинают слезиться, а с губ срывается стон.
- Лешка… - в ней происходит что-то непонятное… она резко встает и почти убегает на кухню.
Я все также, не открывая глаз, валюсь на подушки и тихо плачу.
Слышу, как она одевается.
Слышу, как хлопает, входная дверь… ушла.
Дурак!
Я встал из постели и натянул джинсы. Прошел в ванну и достал запрятанную там пачку сигарет. Открыл пачку. Три сигареты.
Вернулся обратно в свою комнату и открыл окно, сел в открытое окно и посмотрел вниз. Когда-то я боялся высоты… Я закурил и размотал бинт на запястье. Прикусил губу и отодрал бинт от раны… тут же заструилась кровь и красные пятнышки появились на белом подоконнике. Я заулыбался. Улыбка идиота. Закружилась голова… Я втянул в себя сигаретный дым… и в глазах все поплыло. Улыбка стала еще шире, захотелось смеяться. Все мысли вылетели из головы, и я встал в оконном проеме во весь рост. Посмотрел вниз – девятый этаж. И засмеялся…
Мне хотелось летать. Я никогда не летал… даже во сне. Я выронил сигарету, она так смешно ударилась о край подоконника и полетела вниз. Я достал из пачки еще одну и снова закурил. Так легче. Я знаю…
Хочется взмахнуть руками и полететь…
Я знал, если она уйдет, то не вернется. И мне было больно, а я смеялся. Смеялся, жалея себя и ненавидя. Я не мог без нее…
Я вытянул руки перед собой… капельки крови летели вниз, устремляясь навстречу асфальту, покрывающему все внизу.
Я слишком любил ее… и не мог жить без нее. Хотя это уже не важно…
Я выпустил сигарету изо рта, она начертила в воздухе яркий полукруг и устремилась вниз.
Я ненавидел себя…
Прикрыл глаза и сделал шаг к краю…
Я слишком долго жил…
Еще один шаг…
Люблю ее…
Падение…
Асфальт…
Тьма…
Она стоял посреди комнаты и тихо шептал:
- Я не могу! Не могу… просто не могу! – а кровь медленно стекала от ее запястий к кончикам пальцев, где собиралась в темные капли, и быстро, словно куда-то опаздывая, летели на пол, оставляя на ковре темные пятнышки. Она посмотрела на ковер. Ее кровь оставляла следы там же, где и его.
Ее красные от недосыпа глаза снова заслезились, и она без сил опустилась на ковер. Уставившись в потолок, она не сдерживаясь, заплакала, не было сил. Слез почти не было. Слишком много она плакала.
- Я не могу! Без него… не могу! – она, не вставая с пола, доползла до подоконника и провела рукой по багровым следам на его белой поверхности.
Опрокинула голову на подоконник. Облизнула губы и почувствовала на них солоноватый вкус – слезы. Все еще есть… почти одна соль. Она медленно взобралась на подоконник, и, притянув к себе ноги, обхватила их руками. Струйки крови сразу прочертили свои линии по ногам и медленно стекали в лужицу… Она посмотрела из окна вниз…
Прошло уже две недели, как его не стало.
Единственное, что ей сейчас хотелось, это чтобы в открытую дверь вошел он и улыбнулся. Поднял ее на руки и отнес в ванную, наполненную теплой водой. Чтобы обнял ее… поцеловал…
Но он не мог. Его не было. Он был мертв. Уже две недели он был мертв.
В глазах вдруг потемнело и она, так и осталась сидеть на подоконнике, без сознания, а с запястий ее стекала кровь. Кровь собиралась в лужицу, и капельки летели с подоконника вниз, к асфальту. К тому самому месту, где две недели назад лежал он.
Она летел в трубу, трубу без начала и конца. Падала. Вокруг себя, она слышала какие-то голоса, которые не могла разобрать. Вдруг, она упала на какой-то каменный алтарь. Ее окружили четыре фигуры, с размытыми лицами. Она видела их сквозь закрытые веки. Слушала их, хотя не могла разобрать ни слова. Они о чем-то спорили на непонятном ей языке.
Вот один что-то произносит, а другой, что-то доказывает третьему, а четвертый смотрит на нее и она чувствует что-то знакомое в этом взгляде. Как будто ощущает всем телом тепло этого взгляда. Он обволакивает и согревает. Что-то до боли знакомое… до боли… в запястьях.
Она открывает глаза и видит столь знакомые черты лицам. Это он…
Он гладит меня по голове и что-то шепчет, явно надеясь, что я пойму. И я понимаю…
- Зачем?
- Я хотела сказать тебе только одно слово…
- Какое?
- Люблю!
Прочитав стало очень страшно и больно...
читать дальше"Вопреки всему"
Когда ты что-то чувствуешь, ты хочешь это сказать, но слов нет. Ты пытаешься подобрать слова, аккуратно выбирая нужные из огромного их количества. Параллельно думая нужны ли эти слова. Ты тратишь уйму времени, прежде чем найдешь нужные слова, а потом боишься их произнести. Тешишь себя мыслью, что слова не нужны. Когда из-за этого кого-то теряешь, то понимаешь, что эти слова были нужны, очень нужны. Ты клянешься, что никогда этого не забудешь, но, когда снова начинаешь подбирать слова, ты забываешь. И снова ты кого-то теряешь… иногда себя.
Я стоял посреди комнаты и тихо шептал:
- Я не хочу! Не могу… просто не могу! – а кровь медленно стекала от запястья к кончикам пальцев, где собиралась в маленькие бордовые ягодки, которые словно нехотя отделялись от пальцев и летели на пол, оставляя на ковре темные пятнышки.
Красные от недосыпа глаза снова заслезились, я сел на диван и откинулся назад. Уставившись в потолок, я тихонько заплакал, уже не было сил сдерживаться. Глаза заволокла прозрачная слеза.
- Я же обещал! Я не должен! Не могу! – я вскочил с дивана и ринулся в ванную, багровые капельки мелким дождиком оставляли свой след.
Я опрокинул голову в раковину и включил воду. Ледяной поток воды окатил меня, и я наконец-то обрел то, в чем нуждался, - разумные мысли. Я облизнул губы и почувствовал на них солоноватый вкус – слезы. Отойдя от раковины, я уперся спиной в стену и в очередной раз посмотрел на зеркало, где карминовой помадой было выведено: “Я не люблю тебя. Прощай!”. Этой надписи было уже две недели.
Единственное, что мне сейчас хотелось, это лечь в наполненную теплой водой ванну и забыться.
Но я не мог. Не имел права. Я обещал. Я потянулся за полотенцем, чтобы перевязать запястья…
В глазах вдруг потемнело и я, без сознания, рухнул на кафельный пол ванной, увлекая за собой полотенца и халаты.
Я летел в трубу, трубу без начала и конца. Я падал. Вокруг меня слышались какие-то голоса, которые я не мог разобрать. Вдруг я упал на какой-то постамент, я ощущал холод камня, меня окружили четыре фигуры, с размытыми лицами, я видел их сквозь закрытые веки, я просто ощущал их. Они что-то говорили на непонятном мне языке… или это были человеческие слова, но они были словно замедленны.
Я чувствовал, что они спорят. Вот один что-то доказывает другому, а третий останавливает первого и что-то произносит, а четвертый смотрит на меня и мне кажется, что это женщина. Я как будто ощущаю всем телом этот теплый материнский взгляд, который обволакивает и проникает в меня.
Она смотрит мне в закрытые глаза и произносит всего одно слово, остальные фигуры замолкают. Она гладит меня по голове и что-то шепчет, явно надеясь, что я пойму. Я не понимаю…
Она снова что-то говорит, и я опять проваливаюсь в темноту.
С трудом открываю глаза, вокруг все белое. Первое, что я думаю: “Почему рай? Я не достоин…”, но потом, глаза начинают различать мелкие детали, и комната перестает быть такой белой, везде, на стенах и на потолке, появляются темные разводы. Я понимаю, что я в больнице, точнее, в реанимационной. Пытаюсь подвигаться, тело словно онемело, а на позывы откликнулась только левая рука, грозно пошевелив пальцем.
Вдруг я слышу шаги и пытаюсь найти взглядом дверь, нахожу. Жадно впиваюсь взглядом в дверь, собираясь увидеть человека, первый раз в новой жизни.
Дверь открывается и в комнату проходит девушка в бело-сером, от частой стирки, халате, держа в руках стакан с водой. Она медленно поднимает опухшие и раскрасневшиеся от слез глаза на меня… и стакан выскальзывает из ее рук.
Он падает так, словно его падение снимают. Красиво переливаясь в лучах солнца, проникших в комнату из окна, он летит по направлению к полу, явно не спеша туда. Он ловит лучи солнца и комнату наполняют солнечные зайчики, один из них появляется прямо на ее лице, а другой начинает слепить мне глаза. Я смотрю на ее лицо и пытаюсь что-то сказать, но солнце светит мне в лицо, на глазах непроизвольно появляются слезы, а горло вдруг пересыхает.
- Зачем? Лешка, зачем? – на глазах ее появляются слезы. – Если бы я не пришла вернуть ключи, то чтобы было?
Я пытаюсь смочить горло слюной, но она не выделяется и все, что я выдавливаю из себя – это одно слово: “Воды”. Короткое “Сейчас” и она исчезает за дверью, а я начинаю думать, не сошел ли я с ума и не были ли это галлюцинации.
Но я не успеваю объявить себя сумасшедшим потому, что от дверей она уже идет ко мне с новым стаканом воды в руках. Садится рядом со мной на больничную койку и осторожно поит меня. Я вижу, как из ее глаз льются слезы.
- Лешка, почему? Ты же обещал мне! – она ставит опустевший стакан на тумбочку и снова поворачивается ко мне, а я пожираю ее взглядом.
Мне так не хватало ее. Не хватало ее глаз, ее волос, ее голоса. Не хватало ее присутствия рядом, когда по всему моему телу разливалось спокойствие от одного взгляда от нее. Мне и сейчас этого не хватает. Я уже не могу спокойно смотреть на нее, не могу просто погладить ее чудесные волосы и заглянуть ей в глаза. Не могу спокойно слушать ее голос. Теперь она не моя!
А она когда-нибудь была моей? Я не знал ответа на этот вопрос и сейчас не знаю. И я не знаю, что мне сейчас делать, что говорить. Я боюсь сделать что-то… Сказать не то…
- Не знаю, – я попытался произнести это спокойно, но дыхание мое сбилось и сердце вновь заколотилось в сбитом ритме.
- Ты же обещал, мне! Лешка, ты обещал!
- Да я обещал, но когда я обещал, я не знал всего.
- Чего ты не знал?! – она смотрела на меня так, словно я уже умер, а слезы ее катились по лицу и легко падали мне на руки, я ощущал их мягкие падения. – Чего?
- Я ничего не знал… и ничего не знаю.
- Ты знал, что я не выдержу твоей смерти… только не твоей.
- Почему же не выдержишь? Ты же не любишь!!!
- Я не знаю!
- Прошло больше месяца, а ты не знаешь? Ты встречалась с другими и ты не знаешь?
- Я не знаю!!! Я не могу понять… я не знаю… - она заревела в голос и упала на меня, обхватив меня руками.
Она ревела, а я боялся что-то сказать. Из моих глаз текли слезы, и я снова ощущал их солоноватый вкус.
- Я просто потерял сознание… - я попытался обнять ее, но руки не слушались меня.
- Что? – она чуть приподняла лицо от моей груди.
- Я вспомнил свое обещание и пытался остановить кровотечение, но потерял сознание.
- Лешка…
- Прости… - я наконец-то совладал со своим телом и осторожно обнял ее, внутренне боясь, что она вырвется из моих объятий. Она тихо лежала на мне и молча глядела мне в глаза.
- Это правда?
- Я когда-нибудь тебе врал?
- Нет.
Сумерки. Я лежу на этой кровати, рядом лежит она, так мило прижавшись ко мне всем своим телом. Ее голова на моей груди, а запах ее волос щекочет мне нос. И все бы хорошо, но я смотрю на небо сквозь решетки на окнах реанимационной палаты и просто пытаюсь понять себя. Я больше не могу ее заставлять… не имею права… хотя… наверное… все же немного, но имею.
Мне опять грустно и одиноко, и так хочется встать из постели и сесть на подоконник, увидеть хотя бы одну звезду, но я боюсь потревожить ее сон.
Я смотрю на нее… Длинное светлое каре и почти детское лицо, хотя она уже не ребенок, она уже давно не ребенок, но в ней все время живет то дитя, о котором ей пришлось забыть, чтобы выжить. Сильная в своей слабости и слабая в своей силе.
Полная опасных противоположностей. Ангел и дьявол.
Я закрыл глаза… Воспоминания настойчиво заполняли все мысли…
Яркая молния светлых ее волос проносится мимо и ее почти незаметно, так быстро она движется. Ничего не видно кроме ее светлых волос… это первая встреча…
Потом… проходит полгода… и я уже первый раз разглядываю ее лицо, ненастойчиво, а заинтересованно… эти глубокие, темно-карии, почти черные глаза таят в себе столько неизведанного и столько опасностей, столько мистики и столько вопросов, что мне становится интересна обладательница этих прекрасных глаз.
Проходит еще полгода… непостоянная, но умная девушка, обладающая таким количеством плюсов, с которым может соревноваться только количество необъяснимых явлений этой огненной натуры. Независимая, привыкшая полагаться только на себя… ребенок с глазами взрослой женщины… я понимаю, что меня влечет к ней… но останавливаю себя.
И вот мои воспоминания подходят к переломному моменту… Новый год.
Праздник… это не только Новый год, но и Новый век, Новое Тысячелетие…
Перелом… не только во времени, но и в моей судьбе… я не буду говорить за ее судьбу… я не буду думать за нее и говорить за нее… я просто вспоминаю.
Одиночество и грусть! Всепоглощающая грусть. Одиночество, несмотря на всех кто находится рядом со мной… пустота… ничего внутри… я иссяк. Нет ничего, ради чего осталось бы жить. Я и не живу, существую. День изо дня повторяется все… во мне погас тот огонь, который позволял мне жить…
Новый год… праздник. Должно быть весело? Но не мне… ничего. Я просто сижу на подоконнике, обхватив руками колени, и смотрю в небо. Ищу на ночном небе звезды, которых там нет. Но я цепляюсь за это и сижу так уже полчаса. Так и не найдя звезд я уже нахожусь в состоянии близком к истерике. Полная безысходность. Хочется плакать.
И тут заходит она... просто подруга... ничего больше... симпатичная, умная, но я никогда не думал о ней, как о той, которую можно любить... тогда я так ни о ком не думал.
Она подходит ко мне, в сумраке ночи, я вижу ее лицо. Она берет меня за руку, что-то говорит, гладит меня по голове. Ее лицо оказывается на одном уровне с моим, она тянется ко мне, а я останавливаю ее.
- Мы не совершаем ошибку? - она смотрит на меня и в ее глазах читается поиски ответа.
Я снова задаю вопрос. Она смотрит мне в глаза...
- Не знаю, – притягивая меня к себе, целует в губы...
И когда ее теплые, сладкие губы, наконец, освобождают меня... я начинаю плакать...
Все выливается наружу... горечь, радость, одиночество... а она обнимает меня и что-то шепчет
на ухо... от этого становится так приятно и спокойно... теперь у меня есть кто-то... и я не одинок.
В течение полугода мы были вместе… полгода. Не такой уж и большой срок, но не такой уж и маленький. Полгода… сейчас, это так мало. За эти полгода я влюбился в нее, хотя и старался этого не сделать. Не хотел боли… но… “сердцу не прикажешь”. Любовь. Опять…
И вот… я иду домой… в руке огромный букет цветов. Все-таки полгода – это уже дата. Открываю дверь. Жду. Тишина. Полная. Никого.
Я обхожу все комнаты… ее нет. Захожу в ванную, положить цветы в воду… и медленно сползаю по стене… потом плачу… громко… Больно… очень больно.
Я ничего не понимаю - Почему? Что я сделал не так?
Я ударяю в стену… но не чувствую боли. Внутри боль намного острее.
Снова смотрю на зеркало…
“Я не люблю тебя. Прощай!”
Медленно открываю глаза… вот она. Тихо дремлет. А во мне, снова та боль, проснулась. Я провожу рукой по волосам. В тишине, слышу, как стучит сердце. Мое сердце. Яростно выстукивая. Словно рота солдат шагает. Раз! Два! Раз! Два!
Закрываю глаза…
Первый поцелуй… не мне. Больно.
Друг? Кто? Я – друг? Вряд ли…
Люблю тебя… Я тебя – нет!
Парень… симпатичный… Его поцелуй. Больно.
Ты вернешься? - Нет…
Я буду ждать! – Не жди…
Боль! Боль! Боль!
Бритва… Кровь…
Нет боли…
Тьма!
Кромешная…
Снова открываю глаза. Теперь от настойчивого шепота.
- Лешка! Лешка!
- Да?
- Что с тобой?
- Ничего!
- Но… ты весь дрожишь…
- Не важно.
- Лешка… Лешка! Не умирай… я не выдержу…
- …
- Лешка… прошу тебя… я не смогу без тебя…
- Сможешь…
- Лешка… не смогу…
На ее глазах слезы, а я даже немного счастлив. Не знаю, что сказать. Знаю, что если скажу ей уйти, то она уйдет… и не вернется… никогда. Хочу так сказать, но не могу. Слишком больно об этом думать. Я снова плачу… и сквозь слезы говорю:
- Я люблю тебя…
В ответ тихое… шепотом…
- Я знаю…
Я снова дома. Лежу в постели, она на кухне. Что-то готовит.
Врачи сказали, что дома мне будет легче и она забрала меня.
Забота. Почти материнская… даже без почти. Убралась в квартире. Вымыла всю посуду… продукт плодотворной, холостяцкой жизни. Постирала одежду. Начисто вымыла зеркало в ванной… словно ничего не было.
Смотрю на свои запястья. Бинты.
“Я не люблю тебя. Прощай!”
Было… все было.
Она заходит, в руках поднос, на подносе кружка.
- Выпей…
- Что это?
- Бульон куриный…
- Ты меня лечишь? – я улыбаюсь, приятно.
- А что с тобой еще делать? – она протягивает кружку и садится рядом со мной на постель.
Задумываясь, беру в руки кружку… Теплая, даже горячая.
- Ну, например, можно… - отпиваю из кружки. Теплый бульон, чуть обжигая язык, согревает меня. Прикрываю глаза… почти чувствую, как тепло медленно расползается по всему тело.
- Что можно?
Я не открывая глаза, тихо произношу:
- Поцеловать… - и все во мне словно обрывается. Дурак! Что ты делаешь? Зачем…. Зачем ты это сказал? Дурак!
И тут меня словно обжигает… ее губы касаются моих. Чувство, не сравнимое ни с чем. Боль и одновременно удовольствие! Все смешано. Все мысли собираются в кучу и уносятся в неизвестном направление. Что это? Сон? Глаза произвольно начинают слезиться, а с губ срывается стон.
- Лешка… - в ней происходит что-то непонятное… она резко встает и почти убегает на кухню.
Я все также, не открывая глаз, валюсь на подушки и тихо плачу.
Слышу, как она одевается.
Слышу, как хлопает, входная дверь… ушла.
Дурак!
Я встал из постели и натянул джинсы. Прошел в ванну и достал запрятанную там пачку сигарет. Открыл пачку. Три сигареты.
Вернулся обратно в свою комнату и открыл окно, сел в открытое окно и посмотрел вниз. Когда-то я боялся высоты… Я закурил и размотал бинт на запястье. Прикусил губу и отодрал бинт от раны… тут же заструилась кровь и красные пятнышки появились на белом подоконнике. Я заулыбался. Улыбка идиота. Закружилась голова… Я втянул в себя сигаретный дым… и в глазах все поплыло. Улыбка стала еще шире, захотелось смеяться. Все мысли вылетели из головы, и я встал в оконном проеме во весь рост. Посмотрел вниз – девятый этаж. И засмеялся…
Мне хотелось летать. Я никогда не летал… даже во сне. Я выронил сигарету, она так смешно ударилась о край подоконника и полетела вниз. Я достал из пачки еще одну и снова закурил. Так легче. Я знаю…
Хочется взмахнуть руками и полететь…
Я знал, если она уйдет, то не вернется. И мне было больно, а я смеялся. Смеялся, жалея себя и ненавидя. Я не мог без нее…
Я вытянул руки перед собой… капельки крови летели вниз, устремляясь навстречу асфальту, покрывающему все внизу.
Я слишком любил ее… и не мог жить без нее. Хотя это уже не важно…
Я выпустил сигарету изо рта, она начертила в воздухе яркий полукруг и устремилась вниз.
Я ненавидел себя…
Прикрыл глаза и сделал шаг к краю…
Я слишком долго жил…
Еще один шаг…
Люблю ее…
Падение…
Асфальт…
Тьма…
Она стоял посреди комнаты и тихо шептал:
- Я не могу! Не могу… просто не могу! – а кровь медленно стекала от ее запястий к кончикам пальцев, где собиралась в темные капли, и быстро, словно куда-то опаздывая, летели на пол, оставляя на ковре темные пятнышки. Она посмотрела на ковер. Ее кровь оставляла следы там же, где и его.
Ее красные от недосыпа глаза снова заслезились, и она без сил опустилась на ковер. Уставившись в потолок, она не сдерживаясь, заплакала, не было сил. Слез почти не было. Слишком много она плакала.
- Я не могу! Без него… не могу! – она, не вставая с пола, доползла до подоконника и провела рукой по багровым следам на его белой поверхности.
Опрокинула голову на подоконник. Облизнула губы и почувствовала на них солоноватый вкус – слезы. Все еще есть… почти одна соль. Она медленно взобралась на подоконник, и, притянув к себе ноги, обхватила их руками. Струйки крови сразу прочертили свои линии по ногам и медленно стекали в лужицу… Она посмотрела из окна вниз…
Прошло уже две недели, как его не стало.
Единственное, что ей сейчас хотелось, это чтобы в открытую дверь вошел он и улыбнулся. Поднял ее на руки и отнес в ванную, наполненную теплой водой. Чтобы обнял ее… поцеловал…
Но он не мог. Его не было. Он был мертв. Уже две недели он был мертв.
В глазах вдруг потемнело и она, так и осталась сидеть на подоконнике, без сознания, а с запястий ее стекала кровь. Кровь собиралась в лужицу, и капельки летели с подоконника вниз, к асфальту. К тому самому месту, где две недели назад лежал он.
Она летел в трубу, трубу без начала и конца. Падала. Вокруг себя, она слышала какие-то голоса, которые не могла разобрать. Вдруг, она упала на какой-то каменный алтарь. Ее окружили четыре фигуры, с размытыми лицами. Она видела их сквозь закрытые веки. Слушала их, хотя не могла разобрать ни слова. Они о чем-то спорили на непонятном ей языке.
Вот один что-то произносит, а другой, что-то доказывает третьему, а четвертый смотрит на нее и она чувствует что-то знакомое в этом взгляде. Как будто ощущает всем телом тепло этого взгляда. Он обволакивает и согревает. Что-то до боли знакомое… до боли… в запястьях.
Она открывает глаза и видит столь знакомые черты лицам. Это он…
Он гладит меня по голове и что-то шепчет, явно надеясь, что я пойму. И я понимаю…
- Зачем?
- Я хотела сказать тебе только одно слово…
- Какое?
- Люблю!
-
-
18.05.2006 в 15:18-
-
18.05.2006 в 16:01А люди очень разные...
-
-
18.05.2006 в 16:05-
-
18.05.2006 в 16:18-
-
28.05.2006 в 14:10-
-
28.05.2006 в 18:32